Когда будет деноминация в России

Сейчас в России сложились идеальные условия для того, чтобы провести деноминацию рубля, отрезав от него два нуля, сообщает издание «Ведомости», ссылаясь на заявление главы ИАЦ «Альпари» Александра Разуваева. После этого доллар будет стоить 70 копеек, бутылка воды — порядка 50 копеек, но и зарплата в 50 тысяч превратится в 500 рублей.

Реклама

Аналитик считает, что эту меру необходимо применить из-за рекордного роста объема наличных денег в стране: по данным ЦБ, в июле он превысил 11,6 трлн рублей. Как пишет Lenta.ru, это явно говорит о том, что отечественные компании начали активно возвращаться к «серым» схемам расчетов, включая зарплаты в конвертах, и деноминация позволит вновь вернуть контроль над этой ситуацией, в том числе выявив незадекларированные доходы.

В комментарии «Газете.Ru» Александр Разуваев разъяснил, что

деноминацию всегда проводят после того, как стране удается победить инфляцию. Сейчас таргет Банка России по инфляции на 2020-й год составляет 4%. Но к «серым» зарплатам это не имеет никакого отношения.

«Это нужно делать, когда инфляция менее 10%, хотя в России в 1997 была 11-12%. Деноминация не повлияет на уровень «серых» зарплат, чтобы их победить, надо снижать нагрузку на фонд оплаты труда», — рассказал «Газете.Ru» аналитик.

С ним согласился начальник управления информационно-аналитического контента «БКС Брокер» Василий Карпунин. Аналитик отметил, что

деноминация просто сократит объем денежной массы в физическом и номинальном выражении, а чтобы заставить предпринимателей выйти из «серой» зоны, нужно ослаблять налоговую нагрузку на бизнес.

Зачем она нужна

Большинство опрошенных «Газетой.Ru» аналитиков считают, что серьезной потребности в деноминации рубля у России нет — это исключительно вопрос удобства. В качестве примера аналитик «Фридом Финанс» Валерий Емельянов привел в пример валюты азиатских стран.

«Японская иена — третья резервная после доллара и евро. Но она при этом стоит 70 копеек за штуку. Японцы получают зарплату сотнями тысяч, а дома покупают за десятки миллионов, и все к этому привыкли»,

— указал Емельянов.

Еще один наглядный пример — южнокорейская вона — третья в Азии по объему торговли. Она стоит еще дешевле в переводе на рубль: всего 6 копеек. Но там это никого не смущает.

Василий Карпунин из «БКС Брокер» разъяснил, что деноминацию обычно используют в странах с гиперинфляцией, а сейчас России не нужно этого делать, так как достигнуты определенные успехи в стабилизации курса рубля и удержании инфляции.

Государство, где действительно необходимо было провести деноминацию, — Зимбабве. По ряду причин к 2007-му году инфляция в стране достигла 7635%, а цены ежедневно удваивались. Тогда в стране использовали обесценившиеся деньги даже в качестве туалетной бумаги, ведь рулон стоил больше, чем пачка денег.

При этом для банков и ЦБ разницы в нынешней и деноминированной валюте нет, считает Валерий Емельянов из «Фридом Финанс».

«Они не устанавливают лимит на выдачу наличных, а лишь реагируют на спрос. На количество нулей в ценах влияет инфляция, и она зависит от объема эмиссии. Но большая часть денежной эмиссии происходит в электронном виде, и ЦБ ее строго контролирует», — уверяет аналитик.

Проведение деноминации может сильно ударить по рублю, предупреждают часть опрошенных «Газетой.Ru» аналитиков. В частности, Валерий Емельянов обращает внимание на то, что россияне часто путаются в терминах.

«Деноминацию многие примут за девальвацию, что в итоге к ней и приведет: люди будут скупать валюту, чтобы переждать денежный переход. Мошенники по традиции активизируются. Сама организация замены денег потребует напряжения со стороны банков и бизнеса. Нужно будет вложиться в новую аппаратуру», — подчеркнул эксперт.

Заведующий кафедрой фондовых рынков и финансового инжиниринга факультета финансов и банковского дела РАНХиГС Константин Корищенко тоже считает, что

в деноминации рубля нет необходимости и вместо этого России лучше заняться более интересными проектами с точки зрения развития финансовой системы.

«Целый ряд стран, начиная с Китая, вводит альтернативу наличным деньгам в виде цифровых денег центрального банка. Этот тренд сегодня намного более актуален, чем мифическая потребность деноминации», — заявил эксперт.

Впрочем, с точки зрения отношения россиян к рублю деноминация, предполагающая ввод в обращение новых купюр, может прийтись по душе тем, кто считает, что ситуация в стране кардинально поменялась с момента предыдущей денежной реформы.

«Давно стоит вернуть на денежные знаки портреты достойных россиян: Пушкина, Гагарина, Столыпина и др. Экономическим реформам в России скоро тридцать лет, — разъяснил аналитик свою позицию. — Пора ставить точку. Рубль меняется на любую валюту, нет дефицита товаров, низкая инфляция, низкие процентные ставки, доступный кредит, развитый рынок акций. Уже пора вернуть уважение к копейке и придерживаться политики сильного рубля».

10 тысяч рублей 1993 годаС начала 1991 года происходило постоянное снижение покупательной способности рубля. Причинами являлись неудачные реформы в сфере экономики, подрыв доверия к рублю, отделение республик от СССР, банкротство предприятий. К лету 1996 года в экономической сфере наметился рост, и среди населения стали возникать слухи о предстоящей реформе, которые неоднократно опровергались. Но по словам С. Павленко, бывшего тогда руководителем Рабочего центра экономических реформ, реформу можно было бы провести через 2 года, не раньше. До сих пор нет точных сведений, когда в правительстве начали обдумывать предстоящую деноминацию. Возможно это произошло ещё в 1995 году с выходом в обращение купюр современного дизайна, но с другими номиналами.
В 1997 году денежная масса состояла из уже упомянутых выше купюр 1995 года номиналами 1 тыс., 5 тыс., 10 тыс., 50 тыс. и 100 тыс. рублей, позже к ним добавились 500 тысяч. На деньгах изображались достопримечательности городов: Владивосток, Великий Новгород, Красноярск, Санкт-Петербург, Москва, Архангельск (в порядке возрастания номиналов). Деньги старого выпуска (1993-1994) постепенно изымались из обращения, но тем не менее оставались законным средством платежа. Были и монеты, чаще всего можно было встретить номиналы 100 и 50 рублей, реже 10 и 20, более мелкие почти уже не попадались. Монеты были достаточно увесистыми, поскольку разрабатывались до пика инфляции.

Ход реформы

50 тысяч рублей 1995 годаПользуясь опытом, полученным в ходе реформ 1991 и 1993 годов, сроки обмена денег были максимально растянуты, чтобы избежать народных волнений. 4 августа 1997 года президентом Б.Н. Ельциным был подписан указ «об изменении нарицательной стоимости денежных знаков и масштаба цен». Размен начался только 1 января 1998 года, поэтому для подготовки у населения оказалось много времени. За тысячу старых рублей давали 1 новый. Банкноты старых выпусков оставались средством платежа на протяжении всего года. Размен свободно проводился до 1 января 2002 года, именно поэтому дореформенные купюры стали такой редкостью и желанным подарком для любого бониста (особенно 500 тысяч, цены на которую сильно взлетели в последние годы).

Купюра 50 рублей после деноминацииВ обращение поступили банкноты дизайна 1995 года, но с уменьшением количества нулей в номинале на 3. То есть 5 тысяч стали 5 рублями, 10 тысяч 10 рублями и т.д. Исключением стала тысяча рублей, которую превращать в рубль не стали. Были также введены новые монеты 1, 5, 10, 50 копеек, 1, 2, 5 рублей. Старые монеты исключались из обращения и обменивались наряду с банкнотами (включая памятные, если находились желающие с ними расстаться). Общее количество изъятых купюр превышало 6 миллиардов.

Итоги

Оборотная сторона банкноты 5 рублейРеформа 1998 года стала одной из самых мягких среди всех преобразований современной России. Снижение номиналов, а по законам рыночной экономики соответственно и цен подкрепило доверие населения к рублю. Привычное для всех соотношение 1 рубль = 100 копеек вернулось, а счёт в семейном бюджете уже не приходилось вести на миллионы. Правда спокойствие продолжалось недолго и дефолт 1998 года стал очередным ударом, в два раза обесценившим рубль (а по отношению к другим валютам ещё больше).
500 рублей — самая крупная купюра в 1998 годуДеньги образца 1997 года продолжают оставаться платёжным средством и сейчас. В 2001 году к ним добавилась купюра номиналом 1000 рублей, а в 2006 — 5000. В 2004 и 2011 годах проведены модификации банкнот, появились современные элементы защиты. С 2013 года начался периодический выпуск памятных банкнот. Оглядываясь из 2017 года назад, становится очевидным сильное снижение себестоимости рубля за прошедшие 20 лет, поэтому вполне возможно очередная деноминация ждёт нас в обозримом будущем.

Финансовые власти России готовят новый удар по обороту наличных рублей, которые используются для ухода от налогов, коррупции и являются прибежищем «теневых» сбережений, не легализованных через банковскую систему.

Введение в оборот новых купюр номиналом 200 и 2000 рублей может стать лишь началом кампании по замене наличных денег в обороте.

Двухсотрублёвые и двухтысячные купюры

О том, что российские рубли ждёт обновление недавно объявил директор департамента наличного денежного обращения Банка России Александр Юров. По его словам, плановая замена начнется после выпуска двухсотрублёвой и двухтысячной купюр. О внешнем виде новых банкнот чиновник рассказал следующее.

Совет для всех россиян касательно замены денег в государстве

Как скажется на населении готовящаяся денежная реформа, трудно предсказать. Однако она точно сможет обесценить наличный капитал, накопленный в теневой экономике, борьбу с которой правительство провозгласило в качестве цели экономической политики на ближайшие годы.

По словам Александра Юрова, модернизация купюр необходима для того, чтобы обеспечить надёжный уровень защиты. Обычно это делается раз в пять-семь лет. Чиновник сообщил, что внешний вид российского рубля может полностью изменится. Вместо знака ЦБ РФ на банкнотах появится российский герб.

Напомним, двуглавый орёл ранее появился на рублях, выпущенных к Олимпиаде 2014 года.

Ветхими признаются банкноты, имеющие значительное загрязнение поверхности, разрывы по краю, посторонние надписи, утратившие один и более углов или часть края, а также банкноты, утратившие целостность и скрепленные клеящей лентой.

Каждый день только один федеральный банк Нью-Йорка уничтожает банкнот на сумму более 35 миллионов долларов, а также выявляет около 30 фальшивых купюр. Вышедшие из употребления деньги измельчаются в специальных машинах, а затем получившиеся ленточки прессуют в брикеты, которые передают частным перерабатывающим фирмам.

В Европе старые национальные валюты, как правило, перерабатывали на туалетную бумагу или обои, даже делали из них кровлю для крыш. Правда, немцы так просто со своей маркой расставаться не захотели — было принято решение переработать немецкую валюту в метанол (технический спирт).

В России за утилизацию ветхих купюр отвечает Центральный банк РФ.

По информации специалистов, изъятые из обращения купюры сначала помещают в специальную машину (ранее этот процесс производился вручную), где они подвергаются анализу десятком различных датчиков. Ветхость денежных билетов определяется по потере банкнотной бумагой своих механических свойств и наличию загрязнений на банкноте. Банкноты, годные к обращению, выдаются коммерческим банкам вновь, а отсортированные ветхие направляются на уничтожение, которое проводится устройствами, похожими на конторские машины для уничтожения бумаг.

В считанные мгновения бывшие банкноты превращаются в «лапшу» из ленточек шириной 1-2 миллиметра, после чего их прессуют в брикеты весом по 1 килограмму. Отныне бывшие деньги именуются «макулатура бумажная специальная» (МБС).

Производители машины для уничтожения банкнот дают гарантию, что ни один человек не сможет собрать целую банкноту из мелких кусочков. Далее «рублевые кирпичи» отправляют на свалку как твердые бытовые отходы четвертой категории (самый неопасный вид отходов, у ЦБ есть сертификаты, подтверждающие их неопасность).

Во вторичную переработку МБС пустить сложно из-за особого состава краски, зато «рублевые» брикеты можно использовать в строительстве: делать из них панели наподобие плит ДСП.

95% купюр изымаются из обращения из-за сильного загрязнения, а не в силу ветхости. В 2009 году Банк России начал эксперимент по уменьшению загрязнения банкнот и продлению их срока жизни: в Новосибирске, Екатеринбурге и Татарстане выпущены в обращение 100-рублевые купюры, покрытые специальным водоотталкивающим лаком.

Грязь на лакированные 100-рублевые купюры, по задумке Банка России, должна будет налипать медленнее, в результате ЦБ рассчитывает продлить срок их жизни в 1,5-2 раза, что позволит сократить затраты на производство наличных денег (объемы этих затрат ЦБ не раскрывает).

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Не имеет значения, когда следует писать такой текст и по какому поводу. Формально уместно делать это примерно раз в год-полтора. Примерно с такой частотой в нынешнем российском обществе вспыхивают толки об обмене денег, денежной реформе или деноминации. Но на деле такое уместно писать (а тем более публиковать) совершенно в любой момент. Мало того, для большинства читателей будет совершенно неважно, что в нем будет написано по существу, и они в этом совершенно правы. Еще ни один «рассудочный» текст, написанный на русском языке и посвященный теме «денежной реформы», не был прочитан так, как это предполагал автор.

Функция таких текстов — давать пищу воображению в темах, которые любой подданный России безошибочно и чисто интуитивно выделяет из всей совокупности возможных информационных тем, и далее служить предметом как исследования скрытых возможностей собственной психики, так и особого рода социальной коммуникации, которая, возможно, и делает нас народом.

Поэтому обстоятельства времени и места совершенно неважны. Что с того, что на прошлой неделе неважно какой аналитик (да и аналитик ли) неважно какой инвестиционной компании (может, и банка) где-то (кажется, в газете, но не уверен) написал что-то про все вот это вот. Допустим, что это произошло не 11 июля 2020 года, а 27 марта 2019 года или даже этому предстоит случиться 3 мая 2022 года. И написал этот человек на этом заборе даже не «деноминация», а «девальвация» или, напротив, «констелляция денежных знаков». И пускай даже и не в виде предложения не пойми кому, а в виде утверждения о некоем тайном знании о том, что далее некие власти будут делать с некими деньгами. Видите, вам уже интересно.

Денежные реформы в России: несправедливые обмены, изъятия, ограничения и тайные приготовления

«Ъ” изучил, как меняли раньше деньги

Я, собственно, хочу предложить вам свое объяснение, почему вам это интересно. Это не очень обычный механизм. Во всяком случае, мне кажется, характер этого любопытства совершенно иной, нежели обычное и рациональное беспокойство человека за собственное будущее.

Казалось бы, что может быть рациональнее, чем с особым беспокойством именно в России относиться к употреблению кем-либо словосочетания «денежная реформа»? Ведь достаточно было только в XX веке трех: старые деньги стараниями государства перестали что-либо стоить еще на памяти наших родителей!

На самом деле нет, конфискационными были реформы 1947 и 1991 годов, но не деноминация 1961 года. При этом крушение денежной системы в ходе революции и Гражданской войны в 1917–1921 годах было гораздо более масштабным. Но в памяти народной практически не отразилось. Как и конфискация банковских сбережений в 1918 году (мне неоднократно приходилось приводить в ступор собеседника простым утверждением, что в России до 1917 года существовали банковские счета для физлиц и ими в городах пользовались не только миллионеры).

Происходившее в гораздо более приближенное к нам время, в 1990–1994 годах, по моим наблюдениям, также осталось в этой коллективной памяти в настолько искаженной форме, что содержательный разговор об этом почти невозможен. Например, попробуйте найти в памяти ответ на очень простой, казалось бы, вопрос: когда и при каких обстоятельствах исчезли из обращения советские банкноты «с Лениным»? Это случилось в начале 1992 года? В конце 1993 года? Запрещал ли кто-либо ими пользоваться? Обменивали ли «старые советские деньги» на «новые российские»?

Между тем денежная реформа второй половины 1993 года не то чтобы не проводилась, была по своим свойствам совершенно такой же конфискационной, как реформы 1947 и 1991 годов. Да и устроена была почти так же.

Но много ли даже очевидцев этих событий делились потом с детьми своей ненавистью к главе Банка России Виктору Геращенко, который был демиургом и этой полузабытой реформы, и гиперинфляции 1992–1994 годов (которая технически и была тем злым колдовством, уничтожившим «советские сбережения»)? Обычно за это клянут Егора Гайдара, но часто и Анатолия Чубайса. Последнего, кажется, просто так.

С другой стороны, если неважны такие подробности, если ограбленные и сами не помнят, сколько и чего у них украли, то, видимо, речь идет не о собственно краже, а о более сложной истории.

Вопрос о том, кто украл, действительно, довольно сложен. Во всяком случае, мне не приходилось сталкиваться с удовлетворительно логичной народной версией финансовых катастроф последних веков. Вообще, отношение народа к денежной системе России и за пределами почти века советской власти несколько романтизируется.

Например, всякий грамотный человек знает, что курс рубля в середине XIX века был разным при исчислении на серебро и на ассигнации (оставим в стороне вопрос о том, что такое ассигнация, уверяю, это вас запутает — считайте, что это просто синоним банкноты). И кто-то даже вспомнит хрестоматийную семитку, которой и в XX веке (в основном, конечно, интересничая) иногда называли двухкопеечную монету. То, что 2 копейки на серебро до реформы Канкрина в 1840-х были 7 копейками на ассигнации, еще можно себе представить. Но можем ли мы себе представить крестьянина, легко и без потерь для себя переводящего курс бумажных денег в серебро при покупке лошади в городе?

Что думал даже и городской житель в Москве конца XIX века, когда узнавал, что полуимпериал, на котором написано «5 рублей»,— это на самом деле 7,5 рубля серебром, а единственным видом денег, которые принимались в обычных сделках суммой от 3 до 25 рублей без согласия второй стороны, были серебряные рубли, которых, отметим, в обращении почти не было, поскольку серебра в них было сильно больше, чем в серебряной мелочи (5, 10, 25 копеек — 50% серебра, в 1 рубле — 90%), и в цене металла они были дороже, чем на них написано. Их изымали из оборота купцы, умеющие получить истинную цену при сделках с Китаем.

Если вам некуда потратить несколько часов, попробуйте составить для себя удовлетворительную схему курсовых отношений в XIX веке бумажных, золотых, серебряных и медных денег, их эволюцию и применимость этих отношений к разным типам бытовых сделок: купить пять пудов пшеницы, корову, дом, уплатить подати, снять жилье, получить наследство. Уверяю, вам не будет скучно.

И эта сложность для России скорее правило, чем исключение (и не только для России — во многом описываемое есть феномен интернациональный).

Мир твердых, понятных простому населению и относительно стабильных денег — это в России / на Руси лишь несколько отрезков длиной в десятилетия на протяжении многих веков.

Во всех остальных случаях государство так или иначе играло с подданными в монетки самыми разнообразными способами и, поскольку это государство, по крайней мере не оставалось в проигрыше. Со времен Медного бунта (лето 1662 года) народных восстаний против очередной «денежной реформы» здесь не наблюдалось.

Монеты из клада, обнаруженного в Москве в Кадашевской слободе, времен Медного бунта (XVII в.)

Фото: РИА Новости

Тем не менее есть все основания полагать, что наши общие специфические отношения с денежной системой, проявляющиеся в том числе в болезненном возбуждении при любых изменениях ее формата,— это не столько психологическое наследие «павловской конфискации» весны 1991 года, наложившейся на давно и прочно забытую реформу 1947 года, сколько своеобразное отражение в коллективной памяти всей истории денежных взаимоотношений государства и общества. И шире — общества и экономики. Здесь бессмысленны и даже вредны для физического лица рациональность и рассудочный подход.

Экономические знания даже в той несовершенной форме, которую они имеют сейчас, еще очень долгое время будут достоянием очень узкого круга людей со специальными знаниями и образованием. К тому же независимость центробанков в XX веке, о чем мало кто пишет,— это во многом всемирная (не слишком удачная) попытка государств преодолеть ту часть экономической нестабильности, которая неизбежно генерируется постоянными намерениями государства обеспечить процветание подданных очередными нововведениями в сфере денежного обращения. Чаще всего лишь в ЦБ понимают, к чему приведет очень умная мысль очередного правительственного чиновника в отношении денег. Впрочем, и это не всегда работает.

Поэтому неудивительно, что при любой попытке хотя бы обсудить что-то в отношении денежной системы у любого жителя России в голове включается особая лампочка, означающая подключение довольно архаичных пластов психики.

Это совсем не от недостатка знаний. Ровно так же они подключаются и у академиков. От этого, уверен, не свободны и руководители Банка России. В этой сфере сознания помимо «денежной реформы» (это сугубо условное название; деноминация, безобидное удаление с банкнот какого-то числа сгенерированных инфляцией нулей, в этой логике столь же опасно) такие понятия, как «война» и «военный призыв», «тюрьма / суд / репрессии», «больница / медицинские манипуляции», «стихийное бедствие», «смерть / похороны», «голод».

Поэтому вы правы, когда не применяете к случайно появившимся сигналам «денежной реформы», неважно, имеющими значение или не имеющими, обычную логику. Тексты, которые посвящены этим событиям, всегда будут иметь ту же логику, что и фольклорные произведения. Считываться в них будут не столько цифры, сколько туманные и неверные знаки: «этот сказал, а он лысый, лысым веры больше, а вот тут говорят какое-то нерусское слово, это не к добру, а вот тут улыбаются, это странно».

1991 год. Очередь в сберегательную кассу из желающих обменять деньги

Фото: РИА Новости

Обсуждение этих тем продуктивнее не с теми, кто объективно что-то может понимать в текущей политической или экономической ситуации, а с теми, кто имеет больший «бытовой» авторитет, кто занимал бы в традиционном обществе более высокое и надежное место в социальной иерархии. Эмоции, получаемые вами в этих обсуждениях, нужны вам не для того, чтобы спасти себя от коварных планов Эльвиры Набиуллиной (их нет, но это полностью неважно), а для того, чтобы ощутить себя частью общины, умеющей защищаться от напастей.

Дополню только, что толки и слухи о денежной реформе распространяются в тех же социальных средах и по тем же цепочкам, что и новые идеи в рамках «теории заговора» и конспирологического образа мысли.

В этом же ряду и «крах доллара», и «запрет золота», и «прививки», и «цифровые коды», и творческое развитие ксенофобии, и многое другое. Это неприятная часть коллективной психологической архаики. От безудержной эксплуатации этих механизмов властью нас спасает только то, что она откровенно побаивается огромной и непредсказуемой силы, заключенной в этих пластах сознания.

Если с этим экспериментируют, то очень осторожно: культ Победы — наиболее освоенная территория, есть (еще очень осторожные) игры вокруг репрессивно-уголовной политики и биополитики, которые также в этой сфере. Но в целом это место, где экспериментировать боятся и в которое идут, когда все остальное не работает.

Напомню лишь, что приснопамятный ГКЧП в отчаянном положении включил в состав своей программы элемент такой же по масштабу мифологической конструкции — обещание выдать каждой семье по приусадебному участку. Летом 1991 года пытаться эксплуатировать дореволюционные страсти по «барской землице» — казалось бы, смешно? Но, как указывал Иосиф Бродский, «мистика есть признак неудачи». К колдовству (а в понимании народном денежная реформа — это акт темного колдовства) прибегают лишь тогда, когда все научные средства исчерпаны.

И хотя экономические манипуляции всегда формально рациональны, дело не в этом, а в том, что об этом думает испуганный вторжением в эти сферы гражданин. А рабочий он или академик — неважно: действует одинаково и непредсказуемо.

Наконец, информация о денежной реформе вам абсолютно не нужна. Если я скажу вам, что ее не будет, вы же не поверите? Вот и не верьте. Да даже если и будет — вспомните, вы ведь и не такое переживали.