Как в России воруют?

Кошелёк и телефон у меня украли очень умело. Я бы даже сказала, профессионально. В бакалейном отделе, на первом этаже «Ашана», пока я выбирала орехи вразвес.

— Вы не посмотрите, сколько стоят кешью? — спрашивает меня какая-то женщина из-за спины. И я, не оборачиваясь, начинаю разбираться в ценниках. Я ведь так люблю помогать людям.

В это время её напарница осторожно вынимает пакет с подарками Accessorize, который лежит на самом верху моей доверчиво распахнутой миру сумки, кладёт пакетик в тележку, вытаскивает из сумки мой новый оранжевый кошелёк Diesel, iPhone и уходит в безвестность отмечать наступающее 8 Марта. Праздник женщин, девочек и мам. Моя дочка Тася сидит в тележке, спиной к сумке, и смотрит, как я набираю орехи. Через несколько минут, подойдя к весам, я вижу, что пакет лежит отдельно, а в сумке нет ни кошелька, ни телефона.

И тут мне становится плохо. Мне кажется, что я ещё могу что-то сделать. Что-то изменить. Кого-то догнать. Я бегу со всех ног к кассам, крича и задыхаясь: «Охрана! Охрана! Быстрее зовите охрану!» Дремлющие в очередях покупатели оживляются. Зрелище.

Вытаскиваю ребёнка из тележки, бросаю тележку и бегу к вохровцам.

— Мужчина, дайте, пожалуйста, телефон! — покупатели
в ужасе разбегаются, бормоча, не оборачиваясь, «деньги закончились»

— Что случилось? — уставшая тётенька-охранник ходит вдоль линии касс медленно, как фламинго.

— У меня украли телефон и кошелёк! Быстрее! Давайте смотреть камеры! У вас же там везде камеры! Закройте выход из магазина!

— Девушка, успокойтесь! Пройдите к пункту обслуживания.

Боже мой! У меня же там три банковские карточки трёх разных банков, да ещё и PayPass.

— Мужчина, дайте, пожалуйста, телефон! — покупатели в ужасе разбегаются, бормоча, не оборачиваясь, «деньги закончились». В пункте обслуживания покупателей нет городских телефонов. Наконец какой-то худенький маленький киргиз в чёрной форме протягивает мне убитую Nokia со вздутыми клавишами. Как блокировать карточки? Как звонить в банк? Я не помню ни одного телефона наизусть. Только домашний номер моих родителей. Родители пугаются, пытаются включить компьютер, он медленно грузится, они не знают, что искать, а я в это время представляю, как мои деньги покидают меня. Циферка за циферкой. Всё, что нажито непосильным трудом. Какая-то девушка из очереди в пункт проверки оборудования сжалилась и повернулась ко мне: «Какой у вас банк? Давайте я найду телефоны». Я звоню по горячим линиям и блокирую карточки, не помня никаких кодовых слов. На подмостки вальяжно выходит человек из службы безопасности в красном жилете.

— Вызовите полицию! Вызовите полицию!

— Девушка, я же сказал. Уже вызвал.

— Когда они приедут?

— Откуда я знаю? Как приедут — так приедут.

Я сползаю по стене рядом с комнатой службы безопасности и начинаю рыдать. Деньги. Боже. Водительские права. Боже мой. Бусина от маминой клипсы, которую я так и не починила. Там же ещё и ПИН-коды от карточек. Новый кошелёк. Такой красивый, кожаный, оранжевый. Diesel. Телефон. Нет. Господи. Там же запись интервью! Два с половиной часа замечательного, искромётного, глубокого, только-я-так-умею интервью. Мне ничего так не жаль, как этого разговора, навсегда уплывшего от меня по реке времени. Я плачу. Я одна, с ребёнком, и некому защитить меня от этой громоздкой несправедливости. Тася садится на корточки рядом. Вынимает из своей розовой сумки розовых пони и ставит их копытцами мне на коленку. «Мама, давай поиграем? Я буду синей пони. А ты — розовой. Привет. Как тебя зовут?»

Какая-то женщина с ребёнком подходит к нам. Протягивает мне и Тасе бананы (уже девять вечера, мы так и не ужинали), булочки, питьевой йогурт «Чудо».

Хотите посмотреть на жуликов? Вон они. Видишь этот, суетится? Сесть не может: у него коньяк в штанах

— Я вот считаю, что их надо выводить на чистую воду. — Возьмите банан, возьмите. — Я это так не оставлю. Представляете? Я беру ребёнку штаны, прихожу на кассу, а они стоят в два раза дороже. И они мне ещё говорят, что я сама ценник переклеила. Буду я ещё покупать штаны за 600 рублей. Там же было написано 300.

Я соглашаюсь, даже не пытаясь рассказать, сколько стоит кожаный кошелёк Diesel.

Ко мне подходит охранница — пожилая женщина в чёрной форме:

— Если вам станет легче — у меня тут недавно в общежитии столько денег вытащили. А у меня мама в больнице. Столько денег. Из кармана. Я на стул форму повесила. А телефон — вот, смотрите. Как в «Ашан» иду — не дороже 700 рублей телефон беру. Всё вынесут с тебя. Всё украдут. Это уж точно. Мы же в общежитии живём. Приезжаем вахтовым методом работать. Всё воруют.

— Возьмите, — пожилой мужчина с голодным небритым лицом протягивает мне 50 рублей трубочкой. Доедете до дома.

Я ещё раз захожу в комнатку службы безопасности. Маленький столик с компьютером и камерой. Мужчины на скамейках в костюмах пассажиров метро.

— Вы не расстраивайтесь так, — ко мне подходит Андрей из службы безопасности, по виду бывший участковый. — Что у вас пропало?

— Кошелёк, телефон, карточки.

— Налички много было?

— Нет.

— Я вам так скажу: карточки их не интересуют, не станут заморачиваться. Возьмут наличку, телефон, а всё остальное, может, даже скинут в магазине.

— Ну почему вы не следите? У вас же камеры!

— Мы не смотрим за обычными покупателями. Только за жуликами. Там стационарные камеры только, мы на них ничего не увидим.

— Ну и как вы узнаёте жуликов?

— Их видно. Такая физиономия. Оборачивается. Волнуется. К прилавку очень близко подходит. Везёт-везёт колбасу в тележке, а потом бац — и нет колбасы.

— А если съест?

— Ну, это хомяки.

— А милиция когда приедет?

— Копы? Скоро. Нам же ещё им жуликов сдавать.

— И много у вас жуликов?

— По-разному. За 16 часов работы магазина 27−30 человек.

— Ого! Что берут?

— Да всё: алкоголь, сыр, шампуни. Вообще всё. Поймали тут одного, на 36 тысяч на себе вынес. Алкоголь в основном.

— А кто они?

— И подростки, и пенсионеры, кто угодно.

— И что им за это будет?

— Ну, если до тысячи рублей, тогда административка. Или попросим оплатить. Больше — уголовное дело. Хотите посмотреть на жуликов? Вон они. Видишь этот, суетится? Сесть не может: у него коньяк в штанах.

Я заглядываю в каморку. В ней двое: красноватый пузатый мужчина в с седыми усами дерматиновой куртке («Вы не имеете права! Мне нужны лекарства! Вы — нелюди, особенно ты — прыщавый!») и мальчонка-дагестанец лет пятнадцати. Тот сидит молча.

Следователь бросает сахар в белую фарфоровую чашку с ручкой в виде рукоятки пистолета. Такая же рукоятка торчит у него из кобуры

Через час приезжают милиционеры — крепкие грустные мужчины, уставшие от грехов рода человеческого. Один — в серой шапке из искусственного меха на лысую голову. Второй — простоволосый. Милиционер в серой шапке с тяжёлой ухмылкой говорит красноватому усачу:

— Ну, раздевайся.

— Вы не имеете права! Не буду без свидетелей!

— Приведите понятых. Снимай куртку. О. Что это? Коньячок.

— Это мой! Я вчера купил.

— Сыр, ты смотри.

— Это мой. Я с ним пришёл!

— А тут «Ашан» написано.

— Я вчера купил.

— Вчера? Смотри, а дата сегодняшняя. (Камбербатч бы в этом месте плакал.)

— Товарищи милиционеры! У меня кошелёк украли.

— Поедемте с нами в ОВД, надо писать заявление.

Мы с Тасей доезжаем до ОВД, уже почти одиннадцать вечера. Там сидит знакомый мальчик-дагестанец. Он украл три шампуня Head & Shoulders на 198 рублей.

Следователь — Дмитрий Олегович, мужчина из тех, с которыми мечтаешь встретиться при несколько других обстоятельствах. Разговаривает с мальчишкой.

— И что ты украл?

— Шампунь.

— Зачем?

— Что-то нашло на меня. Не знаю. Первый раз такое.

— Ну-ну-ну. Друг небось подбил, да? И что с другом? Слился? Ты сам откуда?

— Из Дагестана.

— Чем в Москве занимаешься?

— Живу.

— Логично. А конкретнее?

— С батяней и сестрой живу.

— И куда вы их носите? В ларёк через дорогу? Рассказывай.

— Ну там, да.

— Понятно.

Я пишу заявление, а потом иду общаться с Дмитрием Олеговичем. Маленькая комнатка. При входе — чёрные туфли на каблуках стоят отдельно от человека. За окном — ночная московская жизнь, расфасованная, как рафинад, по пятиэтажным кубикам. Следователь бросает сахар в белую фарфоровую чашку с ручкой в виде рукоятки пистолета. Такая же рукоятка торчит у него из кобуры. Его соседка — девушка с забранными вверх волосами и уставшими веками —поблёскивает звёздочками из дешёвой меди.

— Вы состоите на учёте в психоневрологическом диспансере или наблюдаетесь у психиатра? Судимости есть?

— Нет. Нет.

— Давайте паспорт.

Следователь пишет, пишет и пишет. Девушка разговаривает с сонной, уставшей Тасей.

— Как тебя зовут? Ходишь в сад? У тебя завтра будет утренник? Ух ты, какую красивую вы купили юбку. А стихи ты знаешь?

— Знаю.

— Ну расскажи нам стихи. А то мы тут совсем без стихов.

Тася смущённо оглядывается на меня, а потом начинает:

«Мороженно!» Солнце. Воздушный бисквит.
Прозрачный стакан с ледяною водою.
И в мир шоколада с румяной зарёю,
В молочные Альпы мечтанье летит.

Почти полночь. Поскрипывает шариковая ручка в руках старшего следователя Дмитрия Олеговича Иванова. Он отхлёбывает кофе из фарфоровой чашки с рукояткой и продолжает писать.

И боги не ведают — что он возьмёт.
Алмазные сливки иль вафлю с начинкой.
Но быстро исчезнет под тонкой лучинкой,
Сверкая на солнце, божественный лёд.

Из-за решёток окна смотрит ночь. Очень тихо. Даже звёздочки на погонах померкли. «Вот здесь напишите: «Записано с моих слов и подписано мною». Распишитесь». На стуле молчит надкусанный тульский пряник. Слышно, как весна только что въехала в город по выделенке через Севастопольский проспект.

Для примера возьмем транспортное средство одного из наших клиентов, на которое специалисты ООО «ЮжуралМониторинг» установили бортовой контроллер «АвтоГРАФ-GSM (GPS)». На топливный бак был установлен датчик уровня топлива LLS. Заранее предугадывая вопросы — могу сказать что это не «монтаж» и эта информация нами была обнаружена случайно. Строго говоря — это пример того, как с одной стороны система мониторинга транспорта позволяет четко следить за работой транспорта, а с другой стороны подобная ситуация связана с тем, что сам владелец транспорта не использует регулярно эту систему для контроля своих водителей.

Самосвал «выходил в рейс» 7 дней в октябре и 8 дней в ноябре. Средний пробег за один рабочий день около 75 км. При просмотре отчетов о работе, а потом и графиков расхода топлива оказалось, что на одну заправку топлива приходится один или даже два слива. Можно предположить, что для оправдания столь высокого расхода топлива, водитель «накручивал» пробег, но ведь систему мониторинга так просто не обманешь, тайное всегда становится явным.

Марка автомобиля	КАМАЗ
Тип	самосвал
Объем топливного бака:	347 литров
Данные, собранные с использованием системы мониторинга транспорта «АвтоГРАФ»
Пробег за 15 рабочих дней:	1072 км
Израсходовано топлива:	941 литр
Средний расход топлива:	87,8 л/100 км
Время работы двигателя:	89 часов
Зафиксированных сливов топлива	7
Объем сливов топлива	386,4 литра
Реальный расход топлива	51,7 л /100 км

При учете, что в месяце 22 рабочих дня, при такой «эффективной» эксплуатации его техники, владелец ежемесячно теряет более 11 000 рублей только за счет слива топлива. Оборудование данного самосвала КАМАЗ одним бортовым контроллером «АвтоГРАФ» и одним датчиком уровня топлива LLS (включая стоимость монтажных работ) обошлось его владельцу почти в 25 тыс. рублей. При этом надо уточнить что, поскольку был оборудован только один автомобиль, то скидки от базовой стоимости комплекта (бортовой контроллер + датчик уровня топлива) предусмотрены не были. При оборудовании всего автопарка, владелец получил бы гораздо более выгодное коммерческое предложение, и стоимость каждого комплекта системы мониторинга для одного транспортного средства была бы ниже.

Но даже в этом случае получается, что оборудование «окупит себя» чуть больше чем за 2 месяца. Теперь, чтобы ни произошло, ежемесячно владелец не будет терять 11 000 рублей, а значит, он их будет экономить, т.е. зарабатывать, в то время как его конкуренты, еще не установившие наше оборудование, продолжают терпеть убытки от сливов топлива, простоя транспорта, неэффективного управления и т.д.