Ч 1 ст 29

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ФИЛОСОФСКОГО ОБОСНОВАНИЯ СВОБОДЫ САМОВЫРАЖЕНИЯ Лифанова Т.Ю., Веревкин А.В.

Прочитать публикацию в формате PDF
96 Кб Для чтения PDF необходима программа Adobe Reader

ЛИФАНОВА Т.Ю.

к.филос.н., доцент КазНУ им. аль-Фараби

ВЕРЕВКИН А.В.

к.социол.н., доцент КазНУ им. аль-Фараби

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ФИЛОСОФСКОГО

ОБОСНОВАНИЯ СВОБОДЫ САМОВЫРАЖЕНИЯ

Свобода – базовая этическая, политическая и экзистенциальная категория. Однако найти более или менее однозначное и непротиворечивое определение свободы и как философской, и как социально-политической категории довольно сложно. Во втором из «Двух трактатов о правлении» Джон Локк излагает в общих чертах теорию естественных прав человека, утверждая, что имеются три естественных права — право на жизнь, право на свободу и право на собственность. Однако при всей значимости для истории политической и правовой мысли концепции «естественных прав» можно отметить, что в утверждение о естественном праве людей на свободу не разъясняет, в чем состоит это право и как его защищать. В аспекте гражданских прав и свобод человека понятие свобода почти всегда несет в себе внутренние противоречия. История показывает, что экономическая свобода совместима с политической диктатурой и серьезными ограничениями свободы слова и свободы вероисповедания. Отсюда следует, что разные виды коллективной свободы не могут гарантировать друг друга, как не могут гарантировать и свободы индивида.

В данной статье, обращаясь к вопросу философского обоснования проблем свободы слова и самовыражения, хотелось бы более подробно остановиться на работе английского философа Т. Скэнлона «Теория свободы самовыражения» , основная проблема которой заключается в сопоставлении социально-философского содержания понятия «свобода самовыражения» с его правовым статусом.

Индивидуальная свобода есть свобода индивида от вмешательства других людей, особенно от недолжного вмешательства государства. В качестве идеала это предполагает, что некоторые сферы человеческой жизни должны быть гарантированы от всякого вмешательства правительства. Важнейшими индивидуальными свободами обычно считаются следующие: свобода слова и выражения, свобода информации, свобода вероисповедания, право вступать или не вступать в брак (по желанию индивида). Значит, упомянутые свободные сферы — это, как принято говорить, частная жизнь индивида и его интеллектуальная жизнь. Тогда возникает вопрос о возможности построения, хотя бы теоретически, некой иерархии свобод, дающей разъяснение о том какая свобода в целом наиболее важна? Вероятно, такой возможности нет. Характер общества определяется существующими в нем свободами, а также множеством других факторов, поэтому где-то эмпирическое наблюдение и изучение истории подведут к одному ответу, где-то — к другому. Все же следует отметить, что если свобода мысли и выражения отсутствует, то мы не можем даже задать этот вопрос, а тем более ответить на него.

Далее анализируя данную проблему, следует отметить, что с социально-философской точки зрения возможность выражения содержания своего сознания представляется важнейшим атрибутом человеческого существования, ограничение которого может быть оценено не просто как посягательство на законные права человека, но и как затрагивающее глубинные основания человеческого бытия. Свобода в искомом контексте может быть рассмотрена и как правовое, и как экзистенциальное понятие.

В этой связи также необходимо упомянут, что именно «потребность в самовыражении» А. Маслоу разместил на вершине, сформулированной в его работах «Пирамиды потребностей» . Основание иерархии в концепции А. Маслоу занимают потребности обеспечивающие самосохранение жизни человека сначала на физическом, а затем на социальном уровнях. Далее по мере удовлетворения базовых потребностей возникают иные формы, затрагивающиеся экзистенциальную сущность человека, которые венчает его стремление к самоактуализации и творческому самовыражению. Данное понимание представляется чрезвычайно важным при исследовании проблем свободы самовыражения, поскольку именно возможность самовыражения, понятая и как высшее проявление творчества (в смысле созидания чего-либо абсолютно нового), и как раскрытие содержание сознания человека (возможное в простом акте выражения собственного мнения), составляют одну из высших ценностей свободного общества. Данное обстоятельство, позволяет обосновать в рамках теории самовыражения существование категории «охраняемых актов» — то есть актов, которые должны быть освобождены от ограничений.

С точки зрения Джон Мильтона, для индивида свобода мысли дороже любой другой свободы: Дайте мне прежде всех свобод свободу познавать, высказывать и спорить — свободно, в согласии с совестью. Два столетия спустя, в 1859 г., Дж.С. Милль во многом повторил эти мысли в широко известном эссе «О свободе» . Милль защищает также свободу мысли и выражения, поскольку она представляет большую ценность для индивида. Он доказывает, что ограничить свободу мысли — значит ограничить природу человека, лучшее в нем. Лишенные свободы мысли, люди становятся ограниченными, деградируют. Цивилизация не может развиваться без свободы, и в обществах, где индивид не свободен, берет верх посредственность и наступает общее угасание человеческих способностей.

Характер развитие современного глобального информационного общества вновь придает актуальный характер таким проблемам как свобода слова и информации. Можно условно сравнить идеал «глобального информационного общества» с обобщенным образом сети Интернет, сущностными чертами которой будут являться – доступность информации, отсутствие национальных границ, интерактивность, свобода самовыражения и, наконец, мультикультурное разнообразие, понятое как коммуникация и взаимообмен. Таким образом, культурное и языковое многообразие, свобода выражения мне­ний, и этика в области информации являются, важными составными частями информационного общества.

Социально-психологической основой для сетевых сообществ служат принципы индивидуализма, свободы самовыражения, равного и свободного доступа к любой информации. Однако, следует упомянуть, что свободный доступ к компьютерным и интернет-технологиям создает не что иное как иллюзию свободы, приобретаемой с помощью новейших медиатехнологий. При этом речь идет именно об определенном виде свободы – свободе самовыражения.

Осуществление всеобъемлющего плана решения проблем управле­ния и создания гражданского общества эпохи информационных технологий набирает темп, подстегиваемое растущими требованиями транспарентности и подотчетности. Информаци­онные технологии являются ключевым фактором в достижении цели рационального управления посредством (1) расширения свободы выра­жения; (2) содействия обмену вопросами и ответами по проблемам по­литики, проводимой неправительственными и правительственными структурами; (3) образования людей с помощью обеспечения доступа к информации и знаниям .

В тоже время одним из главных приоритетов демократических стран было и остается право на неприкосновенность личной жизни, которое признается нацио­нальными законами и международными нормами. Важность этого пра­ва, связанного с человеческим достоинством, личной независимостью и демократическим самоуправлением не вызывает сомнений. При этом средства массовой информации должны выполнять свои функции в соответствии с принципами свободного потока информации, свободы выражения мнений и соблюдения прав человека.

Общества знания должны быть ориентированы на расширение базовых прав человека в информационной сфере. При этом особое внимание уделено преодолению сложившихся противоречий информационного общества: опасностям информационного неравенства, усугубляющегося дисбаланса информации и знаний, защите свободы выражения мнений, опасности тотального наблюдения и контроля, угрозе манипулирования информацией с политическими целями и т.д.

Следуя логике представленной в работе Скэнлона, в первую очередь, необходимо определиться с вопросом, почему проблему свободы самовыражения важно не только решить посредством применения определенных правовых норм, но и обосновать с позиции философской методологии. Для понимания исследуемой проблемы не достаточно только этического или правового обоснования, что в данном случае может быть обосновано с помощью понимания самовыражения как творчества, поскольку даже формулировки искомого положения в терминологии эвристики подчеркивают внутреннюю противоречивость права на свободу самовыражения. Например, «Меры по ограничению свободы творчества». Если бы мы так назвали научную статью, многие люди, наверное, бы нас не поняли, хотя с другой стороны, возможно захотели бы ее прочесть. С другой стороны, возникает вопрос можно ли назвать творчеством и самовыражением, например «конструирование взрывного устройства». Бессмысленность такого утверждения очевидна и скорей всего даже самый «креативный» журналист не смог бы донести до общества информацию в таком виде.

Четкое определение допустимых границ свободы самовыражения является по мнению Т. Скэнлона важным как правовым, так и социально-философским вопросом, поскольку «свобода самовыражения» обладает особым правовым статусом – «охраняемых актов». В аспекте разграничения «слова» и «действия», с одной стороны, стоит вопрос о незыблемости права на свободу слова, с другой можно утверждать, что свобода слова является лишь частным случаем права на «свободу самовыражения». Что касается действия, то его характер более очевиден, поскольку, предполагая большую активность субъекта, оно требует больших ограничений, в тех случаях, когда, например, действие (даже если оно является актом самовыражения) посягает на права и свободы личности. Крайний случай таких действий – это насилие, и необходимость его ограничения более чем очевидна.

Таким образом, по мнению Т. Скэнлона, проблема состоит в том, что «охраняемые акты должны быть некоторой надлежащим образом определенной подгруппой» и в тоже время включить в категорию такие акты, которые не были словесными в обычном смысле этого термина (например, жестикуляцию и некоторые формы коммуникации посредством печати), и в то же время исключить из нее такие акты, которые, очевидно, являются словесными в обычном смысле (разговоры в библиотеках, ложные крики «пожар» в заполненном зрителями театре и т. д.) .

Далее, рассматривая данную проблему в работе Т. Скэнлона, необходимо определиться с тем, что понимается под понятием «акт самовыражения», и по каким основаниям возможно ограничение права на самовыражение.

В самом широком контексте, акт самовыражения может быть осуществлен любыми доступными средствами, начиная от жестов до музыкального произведения или даже «бросания бомб и самосожжения». Тогда возникает вопрос о том, как можно их объединить или разграничить. В данном рассуждении наиболее интересным представляется определение Т. Скэнлона, о том, что классифицировать любой акт как акт самовыражения возможно посредством определения его связи с некоторым суждением или отношением для передачи которых он предназначен. Автор пишет, что «любой акт, с помощью которого субъект намерен донести до одного или нескольких человек определенное суждение или отношение … Помимо многочисленных словесных актов и актов печати, она включает в себя демонстрацию символов, отказ от их демонстрации, многие музыкальные представления, а также бросания бомбы, политические убийства и самосожжения. Чтобы классифицировать любой акт как акт самовыражения, достаточно определить его связь с некоторым суждением или отношением, для передачи которых он предназначен» . Это безусловно важно, потому что если исключить содержательно-смысловой контекст из определения понятия самовыражение, мы можем прийти в своих логических построениях к довольно абсурдным выводам. Приведу пример. Такое понимание может довести до некой негативной смысловой бесконечности, в рамках которой даже нарушение правил дорожного движения можно будет рассмотреть как самовыражение точки зрения личности, на тот факт, что например, запрет парковки в определенном месте вступил в противоречие с желанием водителя. Данный пример показывает, что не всякое слово или действие может быть оценено как акт самовыражения, и таковыми, безусловно, нельзя считать ни простой разговор – который может содержать лишь обмен информацией, ни нарушение норм общественного порядка, которому не следует приписывать статус содержательно наполненного политического деяния. Исходя из данного определения, становится понятным, почему для обоснования теории самовыражения необходим философский анализ и теоретическая проработка таких аспектов теории, которые смогли бы объяснить саму цель защиты свободы слова и самовыражения.

Обращаясь к представленным в работе Т. Скэнлона положениям можно попытаться вывести несколько основных форм оправдания возможности ограничения права на свободу самовыражения.

В первую очередь необходимо отметить, что задав вопрос к кому обращены те или иные формы самовыражения, мы получает не только субъект (в гносеологическом смысле), использующий свое право на самовыражение, но и объект, на который направлено или кому предназначено сообщение. В предельном смысле этим объектом будет являться общество в целом. В данном случае самовыражение уже не может быть осмыслено без учета тех положительных или отрицательных последствий, которые оно оказывает на общество или может оказать потенциально.

Вторая трудность, возникающая при попытке оправдать необходимость и допустимость правового ограничения свободного самовыражения, определена необходимостью условного выбора между «формой» и «содержанием». В ситуации если мы придерживаемся критерия «формы» (а не точки зрения, которую она выражает), возможно получить такое понимание свободы самовыражения в котором под категорию актов не имеющих ограничений, попадут, например, словесные формы самовыражения, а иные виды, связанные с какими-либо действиям, временем, местом, громкостью и т.д. потенциально могут быть ограничены. Недостаточность такой позиции очевидна, на мой взгляд, даже на уровне обыденного мышления, поскольку возможности «слова» превосходят техническое понимание речи – словом можно излечить и убить. Однако, с другой стороны, запреты на «свободу слова и информации» воспринимаются обществом как тягчайшее беззаконие.

Если же мы берем за основу «содержание», то получается ограничению подлежат не только действия выражающие, чью-либо точку зрения с нарушением законов или с позиции насилия, но и определенный массив именно словесных актов, поскольку они, по сути, имеют наибольшую смысловую наполненность. В ситуации, когда мы апеллируем к содержанию актов самовыражения, мы получаем наиболее субъективную позицию. При ее реализации, по мнению Т. Скэнлона важным становится то, «в какой степени доктрина основана на естественных моральных принципах, и в какой степени она есть искусственный продукт, созданный определенными политическими институтами». Пользуясь подобным основанием, мы можем, найдя правдоподобный повод, запретить выражение любой точки зрения противоречащей позиции, например, правящей партии. Есть и другое следствие – в данной позиции исключено любое обоснование законов против диффамации.

Обе точки зрения, таким образом, оказываются весьма уязвимыми для критики и не приемлемыми в качестве достаточного основания принятия решений в вопросе об ограничениях свободы самовыражения, поскольку осуществить выбор между данными позициями затруднительно, а их совместное использование, по моему мнению, приведет к недопустимым по масштабу запретам.

Случаи из обыденной жизни и юридической практики, в которых представлены примеры как нарушения права на свободу самовыражения, так и тех отрицательных последствий, которые являются результатом отдельных неправомерных актов самовыражения, настолько разнообразны, что не могут быть объединены по одному или нескольким критериям. Т. Скэнлон пишет, что «легче установить общее звено, которое объединяет классические примеры нарушения свободы самовыражения, чем определить категорию актов, охраняемых этой свободой». Данное утверждение указывает на необходимость отыскания такого критерия, который охватывал бы только те виды отрицательных следствий, которые не должны учитываться при обосновании правовых ограничений актов самовыражения индивида.

Из рассуждений Т. Скэнлона следует, что искомый критерий может быть найден посредством формулирования на основе теоретических положений, изложенных в работе Дж. С. Милля «О свободе» самостоятельного принципа, названного автором в силу его методологической преемственности «Принципом Милля». Именно данный критерий дает возможность четкого разграничения слова и действия, так как основан на анализе практических следствий возникающих из определенных актов самовыражения.

Принцип Милля, следуя рассуждениям Т. Скэнлона дает возможность сформулировать два вида вреда, которые не могут учитываться при обосновании правовых ограничений актов самовыражения: 1) вред нанесенный определенным лицам, который заключается в формировании у них ложных представлений, 2) вредные последствия актов, когда акт самовыражения убеждает субъектов (или усиливает их убежденность) в целесообразности совершения таких актов.

Именно «принцип Милля» дает возможность сформулировать искомые определения поскольку опирается на аргументацию, которая основана исключительно на общих моральных принципах и независима от особенностей любых конкретных законов или институтов.

Следует также отметить, что принцип Милля служит основанием разграничения слова и действия как форм самовыражения, по мнению Т. Скэнлона по двум причинам, во-первых, позволяет решить проблему иррациональности, объяснив, почему некоторые наиболее очевидные последствия актов самовыражения не могут учитываться при обосновании правовых ограничений таких актов. И, во-вторых, принцип Милля, можно применять к свободе самовыражения в целом, не прибегая к особым правам (например, политическим правам) или значимости самовыражения в той или иной области деятельности (например, художественное самовыражение или обсуждение научных идей) .

Т. Скэнлон правомерно называет принцип Милля основным принципом свободы самовыражения, поскольку в нем, на мой взгляд, отражается принципиальная невозможность запретить людям выражать свое мнение по любому вопросу в разнообразных формах, не содержащих насилия.

В заключения хотел бы отметить, что в своей работе «О свободе» Дж. С. Милль пишет: «Огромная разница утверждать правоту, позволяя оспаривать ее, – и претендовать на нее, не допуская дискуссий». Трудно не согласиться с данным утверждением, поскольку претензия на обладание монополией на истину ведет к тоталитаризму, догматизму и правовому произволу, которые недопустимы в современном глобальном мультикультурном мире.

Использованная литература

Библиографическая ссылка

Получить сертификат

1. Уголовное дело не может быть возбуждено, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 3 и 4 части 1 настоящей статьи, а по возбужденному делу производство подлежит прекращению:

1) за отсутствием общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом;

2) за отсутствием в деянии состава преступления;

3) за истечением сроков давности;

4) вследствие акта амнистии, если он устраняет применение наказания за совершенное общественно опасное деяние, а также акта амнистии либо иного акта иностранного государства, если они устраняют применение наказания за общественно опасное деяние, совершенное на его территории лицом, уголовное преследование которого осуществляется на территории Республики Беларусь по просьбе органа иностранного государства;

5) за примирением лица, пострадавшего от преступления, с обвиняемым по уголовным делам частного обвинения, за исключением случаев, указанных в части 5 статьи 26 настоящего Кодекса;

6) за отсутствием заявления лица, пострадавшего от преступления, если уголовное дело возбуждается и рассматривается не иначе как по его заявлению, кроме случаев, предусмотренных частью 5 статьи 26 настоящего Кодекса;

7) в отношении умершего, за исключением случаев, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего;

8) в отношении лица, о котором имеются вступивший в законную силу приговор по тому же обвинению либо определение (постановление) суда о прекращении производства по уголовному делу по тому же основанию;

9) в отношении лица, о котором имеются неотмененное постановление органа дознания, следователя, прокурора о прекращении производства по уголовному делу по тому же обвинению или постановление об отказе в возбуждении уголовного дела;

10) в случае вступления в силу закона, устраняющего наказуемость деяния;

11) при наличии оснований для освобождения от уголовной ответственности, предусмотренных статьями Особенной части Уголовного кодекса Республики Беларусь;

12) в случае отказа должностного лица (органа) в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении лица, указанного в пунктах 1, 2, 5 и 6 статьи 4682 настоящего Кодекса, либо на привлечение такого лица в качестве подозреваемого или обвиняемого по уголовному делу, возбужденному в отношении других лиц либо по факту совершенного преступления;

13) в отношении лица, уголовное преследование которого по просьбе органа уголовного преследования об оказании международной правовой помощи по уголовному делу на основе принципа взаимности (далее – просьба органа уголовного преследования), направленной Генеральной прокуратурой Республики Беларусь в иностранное государство, осуществляется на территории этого иностранного государства по тому же подозрению, обвинению;

14) по факту совершения общественно опасного деяния, на привлечение к уголовной ответственности за которое не получено согласие государства, осуществившего выдачу лица, в случае, когда такое согласие является обязательным.

2. Если обстоятельства, указанные в пунктах 1, 2, 3, 4, 10 и 11 части 1 настоящей статьи, обнаруживаются на стадии судебного разбирательства, суд доводит разбирательство уголовного дела до конца и постановляет оправдательный приговор в случаях, предусмотренных пунктами 1 и 2 части 1 настоящей статьи, или прекращает производство по уголовному делу с освобождением лица от уголовной ответственности в случаях, предусмотренных пунктами 3, 4, 10 и 11 части 1 настоящей статьи.

3. Прекращение производства по уголовному делу по основаниям, указанным в пунктах 3 и 4 части 1 настоящей статьи, допускается лишь с согласия подозреваемого или обвиняемого. При отсутствии согласия обвиняемого на прекращение производства по уголовному делу по указанным основаниям суд доводит разбирательство уголовного дела до конца и постановляет обвинительный приговор с назначением наказания и освобождением от его отбывания либо оправдательный приговор. В случаях, когда подозреваемый (обвиняемый) скрылся от органа уголовного преследования или суда либо его местонахождение не установлено, допускается прекращение производства по уголовному делу с соблюдением требований статей 83 и 85 Уголовного кодекса Республики Беларусь по основанию, указанному в пункте 3 части 1 настоящей статьи, без согласия подозреваемого (обвиняемого).

4. Если обстоятельства, указанные в пунктах 3 (при наличии лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого) и 4 части 1 настоящей статьи, обнаруживаются на стадии рассмотрения заявления или сообщения о преступлении, производство предварительного следствия обязательно.

5. Отказ в возбуждении уголовного дела, а также прекращение производства по уголовному делу по основанию, предусмотренному пунктом 7 части 1 настоящей статьи, не допускаются, если близкие родственники, члены семьи умершего подозреваемого, обвиняемого, лица, подлежавшего привлечению в качестве подозреваемого, обвиняемого, либо их законные представители, которые могут быть признаны представителями умершего подозреваемого, обвиняемого, лица, подлежавшего привлечению в качестве подозреваемого, обвиняемого, подали заявление о несогласии с отказом в возбуждении уголовного дела или прекращением производства по уголовному делу и привлечении к участию в производстве по материалам и уголовному делу в качестве представителя умершего подозреваемого, обвиняемого, лица, подлежавшего привлечению в качестве подозреваемого, обвиняемого, в порядке, установленном настоящим Кодексом. В таком случае производство по материалам и уголовному делу продолжается в порядке, установленном главой 492 настоящего Кодекса.

Свобода мысли и слова закреплена в статье 29 Конституции Рос­сии и является важнейшим признаком демократического и правово­го государства. Свобода мысли и слова предполагает право индивида беспрепятственно формировать свои убеждения и мнения, придер­живаться их, право на свободный отказ от них, а также право на сво­бодное выражение своих мнений и убеждений, право на общение в устной и письменной форме, включая право воздержаться от обще­ния, право на свободный выбор языка общения. Принуждение к выра­жению своих мнений и убеждений не допускается. Важность свободы мысли и слова предопределена тем, что данная свобода является не­обходимым условием реализации иных конституционных прав лично­сти, прежде всего, в политической сфере.

В условиях современного информационного общества подлин­ная реализация свободы слова возможна только в условиях доступа к средствам массовой информации. В этой связи действенной гарантией свободы слова в Российской Федерации выступает возможность сво­бодного создания средств массовой информации и недопустимость цензуры массовой информации. Согласно Закону Российской Феде­рации «О средствах массовой информации» любой дееспособный гражданин Российской Федерации, достигший 18 лет и не отбываю­щий наказание в местах лишения свободы по приговору суда, может выступить учредителем средства массовой информации. Кроме того, любой гражданин или организация, в отношении которых в средстве массовой информации распространены сведения, не соответствую­

щие действительности, либо ущемляющие права и законные интересы гражданина, имеют право на ответ (комментарий, реплику) в том же средстве массовой информации.

В то же время свобода слова не носит абсолютного характера. В Российской Федерации не допускается пропаганда или агитация, воз­буждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Также запрещается пропаганда социального, ра­сового, национального, религиозного или языкового превосходства. Нарушение данного запрета влечет привлечение к уголовной ответ­ственности (ст. 282 Уголовного кодекса Российской Федерации). По­мимо этого, в России запрещается злоупотребление свободой массо­вой информации — не допускается использование средств массовой информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний, для разглашения сведений, составляющих охраняемую законом тайну, для распространения материалов, содержащих публичные призывы к осу­ществлению террористической деятельности, публично оправдываю­щих терроризм, других экстремистских материалов, а также материа­лов, пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости.

Свобода слова тесно связана с функционированием средств мас­совой информации, а также создает необходимую основу для ре­ализации права свободно искать, получать, передавать, произво­дить и распространять информацию любым законным способом.

Информация представляет собой любые сведения независимо от формы их представления. Информация может свободно использо­ваться любым лицом и передаваться одним лицом другому лицу, если федеральными законами не установлены ограничения доступа к ин­формации (статьи 2,5 Федерального закона «Об информации, инфор­мационных технологиях и о защите информации»).

Граждане (физические лица) и организации (юридические лица) вправе осуществлять поиск и получение любой информации в любых формах и из любых источников.

Не может быть ограничен доступ к:

• нормативным правовым актам, затрагивающим права, свободы и обязанности человека и гражданина, а также устанавливающим полномочия государственных органов и органов местного само­управления;
• информации о состоянии окружающей среды;
• информации о деятельности государственных органов и орга­нов местного самоуправления, а также об использовании бюд­жетных средств; информации, накапливаемой в открытых фондах библиотек, музеев и архивов, а также в государственных, муниципальных и иных информационных системах, созданных или предназначен­ных для обеспечения граждан (физических лиц) и организаций такой информацией;
• иной информации, недопустимость ограничения доступа к ко­торой установлена федеральными законами.

Неправомерный отказ в доступе к информации может быть обжа­лован в вышестоящие органы (должностным лицам) либо в суд.

Особо необходимо подчеркнуть принятие в последнее время ряда законодательных актов, направленных на обеспечение доступа к информации о деятельности органов государственной власти и мест­ного самоуправления.

Граждане и организации вправе получать достоверную инфор­мацию о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления. При этом граждане и организации имеют право не обосновывать необходимость получения запрашиваемой информа­ции о деятельности государственных органов и органов местного са­моуправления, доступ к которой не ограничен.

В настоящее время Федеральный закон «Об обеспечении досту­па к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления» содержит широкий перечень информа­ции, который обязаны размещать государственные органы и органы местного самоуправления в сети Интернет на своих официальных сай­тах. В числе данной информации — сведения о полномочиях органов, принимаемые ими акты, размещаемые заказы, административные регламенты, информация о порядке поступления на службу в соот­ветствующий орган и имеющиеся вакансии и т.д. При этом граждане имеют возможность запрашивать интересующую их информацию по­средством направления электронных запросов по адресам электрон­ной почты (статья 10 Федерального закона «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления»).

Основные законодательные акты:

• Уголовный кодекс Российской Федерации;
• Гражданский кодекс Российской Федерации;
• Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации»;
• Закон Российской Федерации «О государственной тайне»;
• Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»;
• Федеральный закон «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления»;
• Федеральный закон «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации».

Правило № 27

Свободная информация

Как бы мы ни старались слушать, воспринять всю информацию мы просто не в состоянии, поэтому выбираем обычно только то, что нам необходимо и важно в данный момент. Любая информация несет смысловую нагрузку. Но есть вещи, на которые мы просто не обращаем внимания, обычно личного характера. Однако подобная свободная информации может быть очень полезной.

Ярким примером такой информации могут служить дополнительные фразы при приветствии. Так, например, когда вы звоните кому-то и просите к телефону, если человека нет на месте или дома, то зачастую вам отвечают не односложно: «Его нет», а пытаются пояснить, где человек находится в данное время и по какой причине не может подойти к телефону.

Или приветствие: «Привет, давно тебя не видела». Такое приветствие заранее предполагает наличие свободной информации. Хотя можно ответить просто согласием: «Да, давно», но чаще люди знакомые или друзья обязательно пояснят причину, например: «Отдыхала с мужем на море». Это и будет дополнительная и свободная информация.

Такого рода информация бывает полезна для поддержания разговора. Если вы научитесь слушать такую информацию, вы сможете направить беседу в интересное для вас русло, переведя, например, неприятную для вас тему, или заполнить образовавшуюся затянувшуюся паузу.

Подобную свободную информацию люди выдают бессознательно. Ее можно легко извлечь из разговора, если слушать действительно внимательно. Более того, если вы считаете, что такая информация может вам пригодиться, то можно просто настроиться на ее восприятие, сосредоточив на этом свое внимание. Чтобы извлечь большую пользу из этой информации, можно задать наводящие вопросы по теме или прокомментировать сказанное.

Такая информация еще хороша и тем, что вернуться к ней можно в любое время, сославшись на: «Вы говорили…» или «Ранее вы упоминали…»

Свободная информация содержит обычно сведения о поведении, месте жительства или отдыха, чертах характера человека или его настроении, оценку произошедших событий или людей. Зачастую такая информация окрашена эмоциональными всплесками и может основываться на впечатлениях.

В любом случае подобную информацию довольно легко извлечь, ведь она представляет интерес для самого собеседника. Более того, она очень полезна для того, чтобы разнообразить разговор, сделать его более живым, насыщенным, а форму общения легкой и нескучной.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читать книгу целиком
Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Результаты исследования опубликовала пресс-служба ИМИ.

Там отметили, что свобода слова в Украине за 2019 год ухудшилась. Так, впервые за последние 3 года произошло убийство журналиста. 20 июня 2019 года в больнице умер черкасский журналист Вадим Комаров, который так и не вышел из медикаментозной комы после нападения.

Специалисты зафиксировали за 2019 год в Украине 99 случаев препятствования законной журналистской деятельности, 37 случаев угроз, 23 случая избиения, 21 случай непредоставления доступа к информации и 18 случаев кибератак и столько же случаев юридического давления.

В 2018 году нарушений свободы слова зафиксировали меньше — 235 случаев.

Также в 2019 году зафиксировали 6 случаев цензуры в Украине, в 2018 — 2. По данным ИМИ, это произошло из-за усиления цензуры медиасобственников.

Среди регионов Украины по количеству нарушений лидирует Киев и Киевская область (89 случаев). Второе место по количеству нарушений заняла Одесская область (19 случаев), третье — Волынь (15).

На неподконтрольной Украине территории Донбасса и в аннексированном Крыму работа независимых журналистов в дальнейшем оставалась практически невозможной, или существенно затруднена.

Напомним, Европейская федерация журналистов сообщала, что на протяжении 2019 года во всем мире убили 49 журналистов, два случая пришлось на Европу.